Что такое современное учреждение ФСИН? Это уже не ИТК (исправительно-трудовая колония), потому что нынешних осужденных работать никто не заставляет, но отнюдь и не тюрьма европейского или американского типа. Нынешние российские учреждения в целом сохранили организационную структуру советской исправительной системы, при необходимости, во исполнение международных обязательств, «приходить в соответствие» требованиям гуманного международного законодательства. От «Синг-синга» до ГУЛАГа Самая, пожалуй, знаменитая тюрьма Америки — это «Синг-синг» неподалеку от Нью-Йорка, — «воспетая» еще Ильфом и Петровым в «Одноэтажной Америке» и во множестве голливудских блокбастеров. Что общего между Главным управлением лагерей (ГУЛАГ), заложившим основу советской и российской системы исполнения наказаний, и «венцом демократического правосудия» свободной Америки? Ответ прост: как и лагеря ГУЛАГа, тюрьма «Синг-синг» строилась «с нуля» силами самих узников. «Синг-синг» выстроен из… мрамора, который американские «зэка» добывали в расположенном рядом карьере и с годами сами себе «отгрохали» легендарную супертюрьму! А в ГУЛАГе, работавшем на нужды индустриализации СССР, «зэка» тоже сами строили себе бараки, сами обносили их колючей проволокой и ставили вышки, ворота и посты для охраны… Только «Синг-синг», построенный в 1825-м и официально открытый в 1828 году, появился на сто лет раньше ГУЛАГа, был комфортабельнее в быту и строже по режиму… В первые без малого сто лет существования тюрьмы «Синг-синг» режим содержания в ней отличался такими порядками, по сравнению с которыми советские «зоны» выглядели детским садом: в «Синг-синге» заключенные жили в камерах размером примерно 2,3 на 1,2 метра 2 метра высотой. У них был госпиталь, кухня со столовой, часовня и дворик для прогулок, зато в каждой из 1 700 камер имелась Библия. Библиотека, больница и церковь появились в «Синг-синге» лишь через сто лет, в 20-х годах ХХ века, когда начальником тюрьмы стал либерал-реформатор Люис Лоуз. Лишь при нем были отменены телесные наказания, окунания в холодную воду и помещение в стоячий карцер, применявшиеся прежде даже за… нарушение тишины. А когда в 1861 году зэки «Синг-синга» пытались бунтовать, их подавила армия, просто убив всех сопротивлявшихся. Впрочем, и «гуманизация» мест заключения в США и Европе произошла раньше, нежели в СССР и РФ. Наши учреждения ФСИН поныне остаются местом, где человека лишают не просто свободы, но и всяких элементарных удобств для гигиены и поддержания здоровья, а нередко — и человеческого достоинства. Обычные условия содержания в российских СИЗО и колониях нередко приравнивают к пыткам. Да и самим россиянам не понятно: ну, осудили, посадили на сколько-то лет, а издеваться-то зачем? Вот что пишет в редакцию осужденный Евгений Уза (девять лет лишения свободы по статьям за разбой с покушением на убийство): «…В колонии осужденный предоставлен сам себе, с ним не проводят воспитательных работ, направленных на исправление осужденного — это формирование уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития. ФСИН России по ПК в целом не исправляют осужденных, всё идет по наработанной годами схеме, а именно заполняются различные журналы, пишутся отчеты о якобы проделанной работе согласно регламенту и т. п. Тогда чего не освобождают условно-досрочно? Но само наличие девяти исправительных учреждений в Приморском крае дает простор для коррупции огромнейшей. Ежели найти подход к руководству исправительного учреждения и заплатить за каждый списанный год определенную сумму, можно получить самую хорошую характеристику, по которой суд в 99 из 100 % освободит от дальнейшего отбывания наказания (УДО). Если не хочешь платить или нечем — извиняй, будешь отбывать наказание до конца срока, про УДО забудь…» Напевы «лагерного шансона» В своем письме сиделец Евгений Уза рассуждает о сугубо формальном подходе судей при рассмотрении заявлений об условно-досрочном освобождении: мол, суд ориентируется не на объективные обстоятельства, а исключительно на характеристику начальства колонии. А это создает почву для злоупотреблений: действительно, не только в Приморском крае, но и по всей России ежегодно десятки, если не сотни сотрудников ФСИН сами попадают под суд, а порой — и в колонии. Только в нашем крае за прошлый год таких случаев было несколько: в Большом Камне, в Уссурийске, во Владивостоке и т. д. Сотрудники ФСИН попадаются на передаче в «зону» запрещенных в колонии наркотиков и алкоголя, на запрещенном для осужденных обороте наличных денег, а также на побоях и иных превышениях полномочий, включая использование труда «зэка» на своих частных усадьбах. Что, впрочем, самих осужденных обычно лишь радует: относительная свобода с относительно нормальным «вольным» питанием плюс возможность оказать услугу тому же начальству и заработать плюсик в характеристике… Но вот романтики здесь никакой: если исправительная система не соответствует своим главным целям, то такую систему надо менять. А система ФСИН должна прежде всего служить закону, но никак не частным интересам отдельных своих сотрудников, мнящих себя «новыми феодалами». Ведь именно из-за такого «феодального» отношения офицеров ФСИН к «контингенту» осужденных и остается крайне высоким уровень рецидива среди лиц, освободившихся из мест лишения свободы: никаких, хотя бы зачаточных мер к социальной адаптации освобождающихся сидельцев данная система не предусматривает! А вот что думает по данному поводу осужденный Уза: «Я, слава богу, не президент, и поэтому у меня нет иных рецептов, кроме как взять в один хмурый понедельник и разогнать к лешему всех прокуроров по надзору за соблюдением законов в ИУ ФСИН России и судей. Всех-всех!..» Действительно, слава богу, что этот «зэка» — не президент. А то бы и впрямь разогнал, разом сломав существующую систему исполнения наказаний в стране. А дальше что? Когда в конце пятидесятых после т. н. «разоблачения культа личности» и «хрущевской оттепели» было в значительной степени демонтировано Главное управление лагерей, на просторы страны хлынул вал бывших узников, как «политических», так и уголовников. И тогда «интеллигенция запела блатные песни», которые напевает до сих пор, в прямом и переносном смыслах. Ведь как у всякой палки два конца, так и у ФСИН две ипостаси: с одной стороны, можно рассуждать о жесткости, косности и коррумпированности системы, но с другой — без нее не обойтись. Поскольку в России остается весьма высоким уровень общеуголовной и сугубо бытовой преступности, совершаемой с особой жестокостью, где не только рецидивисты, но и «первоходки», в том числе молодежь, преисполненные еще в своей обычной жизни «блатной романтики», видят в тюрьме не более чем этап будущей «карьеры» и роста «авторитета»! Такие гуманизацию ФСИН расценят лишь как слабость и не замедлят ею воспользоваться. А общество и без того пресыщено «понятиями» вместо законов и усугублять уже вроде бы и некуда… Система ФСИН давно и остро нуждается в более глубоком реформировании, нежели то, что происходит сейчас в МВД. Очередная смена вывесок не поможет, необходим новый, качественно иной подход на государственном уровне: от физической реконструкции (и строительства принципиально новых!) следственных изоляторов, тюрем и колоний до выработки идеологической концепции «очистки» общества от «блатной романтики». Ведь если мы действительно хотим растить здоровые поколения, то необходимо изымать из общественного «оборота» тюремно-лагерный фольклор, речевой жаргон и — главное! — принципы взаимоотношений. А это будет возможным лишь в том случае, если в самих местах лишения свободы будут меняться давно устоявшиеся там атмосфера, порядки и правила. Ведь между тюрьмой и волей происходит постоянный круговорот и «ротация кадров», поэтому, чтобы ограничить выплески криминального менталитета в общество, следует начинать менять этот менталитет еще в тюрьме. Причем делать это надо срочно, что понимают даже нынешние заключенные… 

«Дальневосточные ведомости», Дмитрий Уденеев. 

    Источник - VestiRegion.ru